УЧИТЕЛЯМ-ФАЛЬСИФИКАТОРАМ Как вы ученикам в глаза посмотрите, предав себя самих, учителя?.. А, впрочем, не в первой. Привыкли. Сможете. Как то жульё у властного руля. Ну, с ними ясно – хваты беспредельные. Но вы-то что имеете с того, что ходите у жуликов в подельниках, в изменниках призванья своего? По чём продали доброе и вечное, пиратские поднявши паруса?.. Вам взрослые по-детскому доверчиво вверяли, будто судьбы, голоса. Увы, авторитет непререкаемый погряз непререкаемо во лжи, когда педагогические каины вонзали ручки в правду, как ножи. Вонзали в чьи-то слёзы и отчаянье, кого-то добивая до конца – нет, вовсе не случайно, не нечаянно - с расчётливым спокойствием лица. Неужто окупилась верноподданность, иль снова в благодарность – ни шиша?.. Ша, педагоги – площадь вырвет подлинность - из подлости и проданности. Ша!
*** У всех партий время на ТВ строго лимитировано, кроме Единой России. У неё так много заслуг перед россиянами, что она боится не успеть рассказать о всех своих малых делах в пределах отведённого времени. Поэтому вынуждена прибегать к агитации в рамках беспредела. Беспредел в делах – беспредел в саморекламе. На то и Единая Россия.
*** Животики надорвёшь над вторым съездом едросов. Может спичрейтером у Путина с Медведевым был Михаил Задорнов? По сути это была комедия положений. Вожди с героическими лицами стояли по шею в одном деле, а натужный пафос ещё пуще усиливал гомерический хохот большинства, не вошедшего в партийный кагал и в антинародный «народный фронт». Большинство сидело у экранов телевизоров и хорошо помнило, кто руководил разграблением страны и кто оставил после себя наследный тандем. Особенно смешным было то, как этот тандем делал вид, что ничего об этом не помнит. Куда там новорусским бабкам!
*** Именно потому, что народ – это курица, а чиновник – яйцо, обратный процесс невозможен.
*** Как на молитву, так ТВ одних чертей собирает. Какие бы жизненно важные для русских темы ни обсуждались на бесчисленных телепосиделках, обсуждают их представители одной и той же ориентации – антирусской. Вы можете себе представить, чтобы русским было позволено, к примеру, в Израиле заниматься антиеврейской деятельностью? А международный русский конгресс там же провести - слабо? То-то. Такой толерантности, как у нас, нет ни в одной стране мира. Ну и чё хорошего? – вся морда, блин, заплёвана.
*** Смотрел на днях «Открытую студию» с участием пресловутого Караулова. Увы, он упорно ассоциировался у меня не с ипостасью правдоборца, а с вилкой. Я пытаюсь нечто героическое увидеть, а сей благородный образ вытесняется нелепым гастрономическим ракурсом. Он что-то там величаво излагает, а мне явственно слышится хрюканье. И так хочется ещё чуток укропчику добавить, да и чесночку к лоснящейся физиомордии хрюкуна. Он, не скупясь на пафос, достоинства и заслуги ВВП превозносит, а мне видится, как он, свисая с блюда, обиходит розовым язычком одно ответственное место своему кумиру. Вот, собственно, по этой причине я и не стал браться за вилку.
Я не восхожу… Будто что-то в программе заложенной сбито. Я трупом лежу в тупике беспросветного быта - воителем тощим с гранёным в руке, как с гранатой, зять чёртовой тёщи с её правотой канонадной. Я жалко лежу, проклиная своё отрезвленье – бельмом на глазу у враждебного мне окруженья - в болоте его, поначалу казавшимся раем… Не врос я в родство домочадцев с мышленьем сарайным, презревших стихи за отсутствие строчки дохода, согласных простить мне грехи за рыхление их огорода. Им с вилочки груздь – трижды слаще восторга полёта, плевать им на грусть, от которой впадают в запой стихоплёты… Мне падать – не сласть, но во мне торжествует идея, что им не упасть - нет у них высоты для паденья. Жаль, сходит на нет и моя вертикаль с перекосом - неужто поэт я лишь тем, что бываю несносным, что пью «Солнцедар» и безвольные сопли рифмую, гордецки свой дар на себе оправляя, как сбрую?.. Наутро стакан поднесу к голове лошадиной - пора получать по грехам - накось, выпей отравы, родимый!..
Сунул партжулик Марфутке сахару несколько кил, крышек полста для закрутки – и с потрохами купил. Взяткой отдать урезонил голос за ушлый партсброд, ну, а потом растрезвонил : с нами российский народ! Все 100%, в натуре - вот наших дел результат!.. Как бы, спасая от дури, мозг подключить, а не зад этой Марфутке-амёбе с принципами на нуле, этой продажной особе, электоральном желе? Чтобы она за подачку не превращалась в рабу, чтоб за блокадную жрачку власть не несла на горбу. Не предавала безмозгло собственных чад за гроши… Взять у ворья – это можно, взял – и свой выбор верши. И не дрожи, что за шторой могут учуять подвох - в схватке с гнилою конторой всякий приёмчик неплох. Как бы втемяшить Марфутке, чтобы постигла сполна, даже при жадном желудке – что не скотина она! Только скотина покорно ест из руки мясника… Скоро наручники, скоро эта примерит рука.
Я острый глаз в Vip-класс вонзаю нежно – так хочется светло и безмятежно, имея целью сохраненье нации, подвергнуть сей предмет аннигиляции. Прошу простить мне передоз сарказма и экстремизма жуткий перехлёст, но эта элитарная зараза нас оптом отправляет на погост. Нас холокостят «жертвы холокоста» - при всех рулях державных и ключах, и в том шизофрения парадокса, что жертвы нынче ходят в палачах. У них не форма, а прикид по моде - от Гуччи, от Версаче и Ферре,.. и не фашизм – либерализм на морде и кнопка вместо «пушки» в кобуре. Они на эту кнопку пяткой давят и, не скупясь, законы быдлу дарят, законы, по которым впору охнуть и в толерантных судорогах сдохнуть. Вон, рыжий чёрт, как Воланд, глаз сужает, цинизм сквозь щель оральную цедя: «Не вымрут, бабы снова нарожают…». Ложись, славянки, под загран-мудя, не зря же их иуды напустили на Русь, как колорадского жука, ложись, чтобы рожать - не для России, но нехристей плодить от чужака. Всё взвешено, всё тщательно просчитано. Нас одевают в саван и в ливреи такие безобидно-беззащитные, хронически несчастные евреи. Но, не давая впасть себе в соблазн один ярлык на всех навесить чохом, я, как в десятку, целюсь только в клан, в котором дьявол за отца пройдохам. Где правят подлость, алчность и Молох, где мир считают вотчиной своею… Увы, рождённый иудейкой Бог, обязан смертью тоже иудею. Не те ли, кто Его приговорил, творят дела безбожные доселе, уничтожая злобно третий Рим в столь ненавистном облике Расеи?.. Вы слышали про Герцля и про Даллеса?.. Извод славян затеян был не давеча – афера растянулась на века, преемственность её не прекращается, увы, она упорно воплощается и весь её расчёт – на дурака. Покуда Русь Творцом была наставлена, затейники томились без затей, ах, как же кстати Он послал нам Сталина, который знал, как укрощать чертей!.. А нынче эта нечисть правит рашей, благодаря раздрайной дури нашей и чёрствости к отеческим гробам, и мы бредём толпой по бездорожью – от Бога к беспросветному безбожью, молясь, кто на тельца, кто на стакан.
*** Дай, родинку вот эту поцелую, покуда жажду губ не утолю… Нет, я тебя, как самку, не фалую - скорее, я почти тебя люблю. Вот-вот признанье с губ моих сорвётся, которым осязать тебя неймётся – всю без остатка, вдоль и поперёк пространства упоительного тела - поверь, не для того, чтоб ты хотела, чтоб не преодолела мой намёк. Нет, вовсе не затем, верней, не только… Но эта грань заточена так тонко по замыслу вселенского творца, так тонок в нас баланс души и тела… О, если б плоть быть мудрою хотела, но плоть нас искушает без конца! Таится в каждом грешник первородный, и за спиной мессии - тот же змей нас в состояньи сытости голодной подначивает прежнего подлей. Я не святой, мне трудно с ним бороться, смиряя похотливого уродца, готового страстишку справить нагло, всё обнажая, что ещё не наго - о, как я с ним измученно борюсь!.. Слетает с губ дрожащих слово-тайна, звучащее почти сакраментально… Но я своей несвятости боюсь.
Необходимо предварить стихотворение очень важным фактом, который открылся позже. Вот цитата из книги О. Платонова и Г. Райзеггера: «Бросается в глаза то обстоятельство, что около двух тысяч евреев – сотрудников ВТЦ, не вышли 11 сентября на работу и после первого сообщения о том, что многие евреи пали жертвами теракта, о них потом не было ничего слышно. Кстати, Ариэль Шарон должен был прилететь 11 сентября в Нью-Йорк, чтобы выступить на собрании сионистов в поддержку Израиля. Ему не позволила это сделать, по сообщению израильской газеты «Едиот Ахронот», его служба безопасности «Шабак». Какая счастливая случайность!..». Если принять за правду эту информацию, то приходится признать, что стихотворение лишено очень существенной детали, но это не рушит его концепции, во-первых, а во вторых, является вполне естественной издержкой «рабочей» версии преступления.
Разделяю твой траур, Америка - помолчу, постою. Опрокинула горсточка смертников сверхдержавность твою. Всем казалось, что неприступная, ну а прежде – себе самой… Погребён твой имидж под трупами, рухнул миф голливудский твой. Вдруг открылась за ширмой блокбастеров, за декорумом крутизны - суть, хотя и набитой баксами, но вполне уязвимой страны. И предстало совсем не гордое, но с поникшею головой тело раненое и голое суперхищницы мировой. Я, Америка, не злорадствую, в позу ментора не встаю, не юродствую и не ораторствую - я тебе твоё воздаю. В прихоть линии, в каждую петельку событийной вникая строки, я пытаюсь постичь диалектику воздаяния за грехи. Я пытаюсь понять, Америка, жажду истины я зело – почему так самоуверенно, почему торжествует зло? Если Богом любовь заповедана, если в каждом частица Его – почему доброта нам неведома, ну а зло - популярней всего? Правит миром не вера – уверенность, что насилье во благо – не грех, правит миром ракетонацеленность – ты нацелилась первой на всех. Разумеется, обоснованно - вон их, недругов, сколько вокруг, а ещё для порядка нового, чтоб никто не отбился от рук. И при этом с улыбкой праведной, под густой фарисейский трезвон вместо правил блюдёшь антиправила, вместо совести - алчный резон. Оттого и живёшь сыто-весело, загребая весь мир в закрома, что живёшь по подложному векселю, что законы диктуешь сама. Ты судить себе право присвоила все народы – велик или мал, ох, не малого это стоило тем, кто права того не признал! И не думай на милость надеяться, кто осмелится спорить с тобой!.. Ты, Америка, - беспредельщица, справедливость твоя – разбой, твой коронный – плеснуть керосинчику, там, где нужен пожарный рукав... Ты, Америка, – хиросимщица, страшный грех на тебе в веках. Мир не знает кошмарней примера за Историю долгую всю, чем в твоей постановке премьера ада атомного на Хонсю. Столько лет с той поры пролетело, но поныне, взывая из тьмы, стонут души, лишённые тела, стонут тени, что были людьми. Стон витает над всею планетой: над Сонгми, над корейской землёй – не откупишься звонкой монетой, не задушишь блокадной петлёй. Неужели не мучит, не гложет? - видно, нет, коль в руинах Белград, коль Афган и Ирак корёжит новоявленный бомбовый ад. Нет, ухмылочка – не раскаянье, долго ждать покаянных слёз, раз убийца с жестокостью Каина снова нож свой над жертвой занёс! Усмирить бы злодея лютого, нож бы выбить из рук – да кому? Съела Муромца тля валютная на печи, в разорённом дому. То-то в раж ты вошла, Америка, то-то всюду суёт свой нос по-хозяйски самоуверенно твой небитый вояка – пиндос. И чего ему, собственно, надо, что за злейших таких врагов он карает с дружками по НАТО - вдалеке от родных берегов? Ошалев, будто чёрт от ладана, от мощнейшего тумака, ищет-рыщет по свету Бен Ладена - где ни ступит, там крови река. Рвутся к цели ракеты-паскудницы - по святыням, по образам... Ты, Америка, - богохульница: будь то Пасха, иль Рамазан - ты стреляешь по тем, кто молится, иль греха не боишься ничуть? Образумься, покайся, крамольница, хоть остатком рассудка и чувств, повинись, что безмерно возвысилась, даже с Богом и с тем – свысока... Знай, кончались подобные миссии незавидно во все века. И смири на руинах Манхэттена, повергающих нацию в шок, вездесуйство своё всепланетное, всех доставшее до кишок. В час, когда непростительным кажется, что ударили подло поддых, справедливей самой покаяться за руины и слёзы других. Поспеши, ибо пропасть близко, шаг последний непроследим… Ты, Америка, - террористка, террористка номер один.
Я приду к тебе на чай, друг Мазен, чай лишь повод – я приду просто так. Мне, пожалуй, ни к чему сто друзей, стоит сотни настоящий кунак. В доме терпкий казакпайский душок – кисловатый, шёрстный, тёплый, как пар… У меня камней за пазухой – жок, у меня на сердце радуга – бар. Разливает чай в кисайки апа, вся морщинками, как светом, лучась, и похрустывает мягко крупа – специфическая чайная часть. И не знал я в жизни большей лафы, чем внерасовое это родство, моей матери черты у апы проступают сквозь её естество. Проступаю я сквозь скулы твои, сквозь улыбку проступаю сквозно… Ты, Мазен, домбру мне тоже скрои – с президентскою домброй заодно. Я в Россию увезу твой презент, а нахлынет – звук тоски извлеку… Не ревнуйте, господин президент, инструмент-двойник ко мне, русаку. Мы с Мазеном кунаки сотню лет, так срослись, что даже шва не видать… Видно, в чае скрыт особый секрет, надо только знак судьбы угадать.
